Петр Киле - Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]

    Свершилось. Как! Единый мир,
    Отрада наша и кумир,
    Повержен, как землетрясеньем,
         С рассудка помраченьем,
    И прах дымится, льется кровь...
Обезображено все чистое, живое.
В анафемах клянут великое, родное,
Мечты весенние и первую любовь...
  Добро и зло переменив местами,
    Как над детьми, смеясь над нами,
  Писатели, художники, актеры
    Бесчинствуют, как мародеры,
В стране своей, в ее хранилищах искусств
  В восторге от разбоя и беспутств.

Когда приветливость у города - девиз,
И он прекрасен так, то, верно, Парадиз,
О чем мечтал строитель чудотворный,
            Могучий и проворный.
Под  именем иным он сохранил, как друг,
И старое прозванье - Петербург,
Лишь просиял таинственней и чище -
Великих теней вечное жилище.
А ныне что? Вновь наг и зол пришел разврат,
В обличье новом - за сто лет назад.
Не помня ничего,  не имя возвратили,
Могилы повсеместно взрыли.
И нечисть мира хлынула на нас,
С экранов не сходящая сейчас.

Не странно ли заговорить стихами вновь,
Когда все позади - и юность, и любовь,
И воспоминаний радость, - только мука
От потрясений роковых с великою страной,
Разрушенной невиданной войной,
И с нею мучает нежданная разлука?
       Что поднимает душу, и она поет,
        Как в детстве, уносясь в полет
        В тоске по всей Вселенной
        С ее красой нетленной?
И Родину она находит без оков,
        Встающей из глубин веков
До грозной для народов мира славы
        Евроазийской сверхдержавы.

Страна смиренья и молитв,
Как сделалась, о, Провиденье,
        Ареной непрерывных битв
Сил мировых, как наважденье?
        С востока полчища татар.
Ужели испытанье - божий дар?
Из века в век войну до гроба
Ведет и просвещенная Европа,
Цивилизацией своей гордясь,
Торгашеской насквозь, как грязь
И грех в обличье респектабельном, конечно.
Прочь, нечисть, прочь! О, дивная страна,
Прекрасная, как юность и весна!
Такой отныне ты пребудешь вечно.

О, век, восторженный, блистательный в начале,
Влекомый к равенству, добру и красоте,
Как скоро ты споткнулся, с разумом в опале,
           И изменил возвышенной мечте!
От взрывов и смертей сошла с оси планета,
Пространство искривилось, время вспять ушло;
В борьбе смешались ипостаси тьмы и света,
           Изнанка и лицо, добро и зло.
И вот венец: прославленные вернисажи
Из свалок выбранных предметов и вещей,
Подобья чучел, - ужасающие шаржи
На Землю, кладбище отходов, без людей.
Здесь нет пророчества, как нет искусства
В игре бесплодной с извращеньем чувства.

На празднествах элит и юности безумной
Жизнь полыхает вечеринкой шумной,
И мир ликует от веселья и беспутств.
Дерзанья пыл угас. Куда ни глянь, кровь стынет,
            Имен великих нет - пустыня
            В высоких сферах мысли и искусств.
О, век двадцатый, старец, впавший  в детство,
            С программой звездных войн,
            Какое обветшалое наследство
            Готовишь ты для будущих времен?
Иль Разум, воспылавший во Вселенной,
            В полете мысли дерзновенной
            Пристанища лишенный на Земле,
Погаснет без следа во звездной мгле?

Россия обезумела, о, боже!
Не ведая куда, несешься ты, похоже,
Среди пожарищ и торжеств,
Среди бесчисленных жертв.
Недаром всадник выбран бравый,
      Придурок шалый и подлец;
Он вскоре изнемог от вящей славы
      И ныне он полумертвец.
А конь на поле с мертвецами
Косит безумными глазами -
И на дыбы. Жокей спадает, весь из праха,
      И вопиет толпа от страха.
А мы-то рассмеемся: “Сгинь!
Рассыпься наконец. Аминь.”

В сияньи звезд восходит небосклон,
И грустно-радостный несется перезвон.
    То соловьи ль поют, поэты?
Россия, соловьиный сад планеты,
Во тьме ночей сверкает, словно ключ,
          Таинственный и вечный,
          Мятежный и беспечный,
Когда в него ударит солнца луч.
Я внемлю звукам чистым то свирели,
То неба, что мы помним с колыбели,
И юность вновь, с волнением в крови
Душою вторит песням о любви.
О, сад! Как осенью, он тихо светел ныне.
    Оазис, гибнущий в пустыне!

Нет горьше, кажется, разлуки с близким другом,
Умершим молодым; мечты его, как дым,
    Рассеялись над вешним лугом,
Где небо в звездах вопрошали мы
    О смерти, о любви, о вечной жизни,
Убежище, как в детстве, находя в отчизне,
Безмерной, с сотнями народов и племен,
        Единых из глубин времен.
    Семья распалась, дети, что сироты,
Пусть даже нет у них о том заботы.
А что же сталось с нами без страны,
        Ее естественных границ,
                  Ее столиц,
        Ее небес, ее весны?!

С Победой дивная весна сошла на Землю.
Как пробужденный чудной силой, внемлю
        Я шороху летящих в бездне звезд
И реву динозавров, снившихся мне днесь.
А я все небо на плечах держу. Кто знает,
Что здесь стою один? Мне душу грусть снедает
От одиночества, безвестности, тоски.
Так я пою и ныне, сжав виски,
Безвестный, одинокий. Мне не внове.
Жив чудом в мире, что в своей основе
Разбился вдребезги, и нет его,
Вокруг твердят, в том видя торжество.
        А небо над Россией  пламенеет
Из края в край и миром вешним веет.

С какою мстительной отвагой и злорадством,
Казалось, навсегда прощаясь с рабством,
На памятники двинулась толпа
Кумиров прежних сбрасывать с столпа.
Явился новый идол и воссел на троне,
Со свечкой Богу, токмо не в короне,
Из прежних, перевертыш, пьяница большой.
Толпа вопила: он, такой-сякой,
Совсем, как мы, и с ним у нас свобода!
           И то был глас народа?
Ему - всю власть, а нам - все злато
       Из недр земли и из казны!
Так сговорились геростраты,
       Лихие разрушители страны.

А идол требовал все новых потрясений,
Не в силах созидать, и жертвоприношений.
Пусть льется кровь. И сотни молодых парней
Во всякий день бросают на закланье.
Война развязана в стране своей
Неведомо кому в какое наказанье.
    А идол, упиваясь кровью,
Возжаждал призаняться и любовью.
Сам немощен, он страсти развязал,
Пусть девушки в принцессах ходят, указал,
    Когда весь мир - вертеп и биржа,
Мы к лону цивилизации будем ближе.
    Но идолу не спится от свечей
    По сонму неродившихся детей.

Прием ли, презентация иль вернисаж,
        Когда воможен эпатаж,
Что ж все там отдает неловкой
Почтенных личностей тусовкой,
Над всем великим ерничающих зло,
        Всерьез толкующих об НЛО,
О магии, шаманах, экстрасенсах,
        Мифическом чудовище Лох-Несса?
“Здесь цвет интеллигенции”, - смеясь,
        Сказала дикторша тотчас.
        Да, ерничество ныне в моде,
        Как исстари в простом народе.
Зато у всех мозги и мысли набекрень.
В России восторжествовала чернь.

Самолюбивые мечты, сомненья, неудачи
              Поблекли пред вселенскою бедой.
              В ночи, с погасшею звездой,
Я вновь пою, решая те ж задачи,
Что юность подсказала невзначай,
И ей я говорю не первый раз: “Прощай!”
“О, нет! - смеется. - Буду ль я тебе обузой?”
              И вновь предстала Музой.
Прощай навеки, юность! Наконец пора
Мне повзрослеть. Предвижу много в том добра,
              Когда бы Муза не покинула поэта
До часа смертного, последнего привета,
Что, может быть, в бреду произнесут уста,
              И в мире воссияет красота!

    Друзья! Умчалась юность наша.
Пустеет час от часу жизни нашей чаша.
Да, грустно, но тужить нет смысла. Рок.
Иное бедствие постигло нас врасплох.
Собрались мы, как после кораблекрушенья,
    Немногие, и нет нам утешенья.
Страна огромная, как целый материк,
Где новый мир недаром ведь возник,
Осталась лишь таинственным виденьем,
    Ужасным для кого-то наважденьем,
Прекрасным и пленительным для нас,
    В ком свет души поныне не угас.
Здесь, на брегах Невы, взросли мы, юность мира,
    Свободные, как пушкинская лира.

Но что же с нами сталось? Где наш дом?
Как на чужбине, мы в отечестве своем,
    Мы - пленники чужой свободы
Нас грабить, лгать, натравливать народы, -
    Все ради барыша нуворишей, воров,
Как будто этот путь не стар, как мир, а нов.
    Что ж, милые друзья, философы эпохи
Великих катастроф, дела-то наши плохи?
Не веря в Бога с детской простотой
Сократа иль Христа и в Рай земной, -
Его, глумясь, отвергла мстительная злоба, -
Чем можем мы утешиться у гроба,
    С последними прости-прощай,
С тревогой за Россию, чистый вешний край?

И все же мы счастливцы, как ни странно,
Родившиеся в мире новом, верно, слишком рано,
    Мы, как посланцы будущих времен,
    Сонм жизней прожили. О, чудный сон!
    Все было, как впервые: новой жизнью
Повсюду веяло над милою отчизной -
    Зимой - в сиянии снегов,
А летом - в пышном разнообразии цветов;
И осень означала - в школу снова
    За тайной света, тайной слова,
И с таинством взросления весной
В мечтах и песнях вместе со страной,
    Встающей из глубин тысячелетий,
    В грядущее унесшейся в полете.

Так, с детства рос я с чувством Новой Жизни,
Анафемам не веря, отвергая тризны,
У Данте находя ее приметы вновь,
Петрарке внемля, как  поет любовь.
А ныне, что ж, как свет за горизонтом,
          Сияющим прозрачным зонтом
Она восходит, устремляясь ввысь:
          Рожденье заново - ее девиз.
Ее не изолгать всей журналистской своре
В угоду торгашам. Все сгинете в позоре
По кругам Ада, - жребий ваш таков.
А мир предстанет снова чист и нов,
          Как в первый день творенья
                В эпоху Возрожденья.

О, город юности моей, нет, ты не сон!
Но где же ты? Иль в небо вознесен
Рукой Петра, как парусник на шпиле,
Когда здесь, на земле, вновь бесы в силе?
Вновь поклоняются не Богу, а Тельцу,
        С ножом у горла брату и отцу,
        Когда они препятствие успеху.
Вновь русских дев бросают на утеху
Цивилизованных, с деньгой, иных причин
У них так зваться нет, - мужчин.
Россия ж стынет на дожде осеннем,
Убогая и нищая, как в старой песне.
        О, город мой, восстань! Очнись!
Красой и подвигом России вновь явись!